УНИВЕРСИТЕТ ИТМО
Кафедра «Технологии программирования»

ЧАРЛЬЗ ТАУНС

В 1964 году получил совместно Н. Басовым и А. Прохоровым Нобелевскую премию по физике, упрощенно говоря, за создание мазера и лазера.

Когда мы создали лазер, многие были поражены: это же так просто! Ведь основные принципы, на которых базируется работа лазера, были всем хорошо известны. то же мешало прорыву?

Я несколько л е т бился над тем, чтобы излучение света усилить в миллионы и даже миллиарды раз. Но ничего не получалось. Все попытки добиться успеха на вроде бы очевидном пути себя исчерпали.

И вот однажды я сидел в парке на скамейке и был близок к отчаянию. Какая-то пустота овладела мной.

И вдруг в голове что-то промелькнуло. Почему вспомнилась лекция Паули, которую я слышал несколько месяцев назад. Он говорил, что в принципе можно собрать в единый пучок свет от молекул с определенным энергетическим состоянием.

Я чуть не подпрыгнул - это же подсказка!

Мы начали работать в этом направлении, но без особого успеха.

В один из дней ко мне пришли двое ведущих ученых нашего университета и сказали: "Чарли, ты зря тратишь деньги. Прекращай!"

Тучи сгущались. Но вот однажды в аудиторию, где я читал лекцию, ворвался мой студент с криком:"Получилось!"

Все побежали смотреть что-то похожее на усиленный свет. Но никто не понимал, а какой от этого прок? Поэтому никто не хотел поддерживать.

В какой-то момент я понял простую вещь: в науке множество прекрасных идей, они бродят в разных головах. Надо держать мозг открытым для чужих идей.

Поэтому я рассказывал о своих идеях, что называется, первому встречному. И ждал ответной реакции. Если хотите, провоцировал ее. Эксплуатировал чужие мозги.

Конечно мне говорили: мол, ты чудак, занимаешься ерундой. Иногда просто стирали меня в порошок. Но самое главное - приводили доводы, ссылались на свои исследования и других ученых. Таким образом, предоставляли мне бесценную информацию.

Вскоре я поехал на конференцию в Англию и встретился с Басом и Прохоровым. Мы были просто счастливы и не могли наговориться, ведь наконец-то встретили единомышленников. Эти беседы дали мощный импульс работам по созданию лазера.

Даже когда мы сконструировали первый промышленный лазер, к нам продолжали относиться скептически. Говорили, это интересно, но кому нужно?

Меня даже дразнили: ну придумай какую-нибудь область применения. Честно говоря, идей у меня не было.

Если бы тогда сказать, что лазер войдет почти во все сферы науки и техники, что двенадцать Нобелевских премий получат ученые, которые используют его в своей работе, никто не поверил бы.

Я еще раз хочу подчеркнуть: мне пришлось выслушать столько отрицательных мнений ученых, чьи имена стали классикой мировой науки, что много раз был близок к отчаянию. "Этого не может быть", - звучало рефреном.

Новое в науке пробивается с огромным трудом. Причем нередко великие умы не способны предвидеть будущее.

Поэтому когда кто-то берется судить о том, что в науке истинно, а что ложно, я всегда воспринимаю это с огромной осторожностью.

Наука прежде всего свободна - она должна развиваться без каких-либо ограничений. Истина в конце концов пробьет дорогу себе, а заблуждения и ошибки будут преодолены. Но без них невозможно.

Наука устроена подобно лестнице - одна группа что-то делает, а потом другие используют их результаты и идут дальше.

P.S. Он участвовал на встрече Нобелевских лауреатов, посвященной 300-летию Санкт-Петербурга, и я имел честь его там видеть.