УНИВЕРСИТЕТ ИТМО
Кафедра «Технологии программирования»

Говорить по-русски

На одном из полуфиналов командного студенческого чемпионата мира по программированию, проходившего в нашем университете, меня попросили «занять» минимум на полчаса его участников и их тренеров.

С утра участники пять часов решали задачи, потом пошли обедать, а после этого осуществлялся разбор решений задач. Все это заканчивалось к 18 часам, а награждение начиналось в 19, и надо было, чтобы эта усталая публика (человек двести) в течение этого часа не болталась по университету без дела. Именно эту «задачу» мне предложили решить.

Когда ребята пытались выйти на свободу из аудитории, где проводился разбор решений, я встал на их пути и предложил всем вернуться на свои места. Мой призыв большой радости ни у кого не вызвал, но, так как я стоял в дверном проеме, все присутствующие двинулись обратно.

Трудность моей задачи состояла в том, что надо было захватить внимание уставших молодых людей и удерживать его весьма продолжительное время. Для решения задачи я выбрал весьма нетрадиционный путь.

Когда все сели на свои места, я спросил молодежь: «Вы все хотите уехать?» Ответа ни от кого не последовало, но вопрос был столь неожиданным, что в зале воцарила тишина.

После этого я высказал предположение, что уезжать могут только евреи и русская аристократия. На лицах появилось удивление, а тишина стала абсолютной. Я оглядел присутствующих и сказал, что ни первой, ни второй категории граждан в зале не вижу... И эту мою тираду зал принял молча.

«Теперь я поясню, почему, по моему мнению, это так», – сказал я. После этого я продолжил: «Итак, евреи. Они обычно уезжают не поодиночке, а большими семьями – отец, мать, дети, а главное – дедушки и бабушки, возможно, с обеих сторон. Наличие третьего поколения в моем объяснении – наиболее важный момент. Это объясняется тем, что ваши дети будут ходить в детский сад или школу, где им придется говорить на языке новой для них страны. Большинство из вас будет стараться дома с детьми говорить по-русски, но это будет удаваться немногим и недолго, так как дети после садика или школы – усталые, и дополнительно напрягать (говоря другими словами – мучить) их языком, отличным от того, на котором они проговорили почти целый день, решатся не многие. В результате русский язык, скорее всего, у детей «замусолится».

Совсем другая ситуация в этом вопросе будет в тех семьях, которые приехали с дедушками и бабушками, большинство из которых не только не знают языка новой страны, но и даже учить его не собираются. Именно они и сохранят русский язык у ваших детей, когда те будут находиться у них после садика, школы, а также во время вашего отпуска, болезней и командировок.

Конечно, ваши дети, скорее всего, практически не будут уметь по-русски ни читать, ни писать, но говорить и понимать на этом языке они будут классно, что, хотя бы частично, откроет им путь к русской культуре, так как «Иванов, не помнящих родства» в мире хватает и без ваших детей.

Так вот, если вы – не той национальности, что указал я (возможно, это же относится к немцам, эмигрирующим в Германию, к армянам, уезжающим в Америку и Францию, к украинцам, которые едут в Канаду, и т.д.), то уезжать вы будете без родителей, что, скорее всего, приведет к тому, что история с русским языком для ваших детей закончится, не начавшись.

А теперь еще пара вопросов. Если вы будете уезжать в сравнительно взрослом возрасте, и у вас будут дети от предыдущих браков, вы их тоже с собой возьмете? Или с вами должны быть только последние, а предыдущие пусть здесь остаются? Или вы их не берете с собой, чтобы они не потеряли связи с русской культурой?

Кстати, выдающейся русской певице Галине Вишневской не нравилось, что никто из ее шести внуков не говорит по-русски, а у знаменитых российских режиссеров Генриетты Яновской и Камы Гинкаса такая же ситуация, но с большим числом внуков...

А еще меня интересует, кто, когда вы уедете, будет учить не только ваших детей, оставшихся здесь, но еще и ваших племянников и племянниц? Или вам это неважно, так как государство, в отличие от вас, их не бросит… Это может быть еще то обучение, но это же для вас далеко не самое главное в жизни, правда?».

В этот момент мне вспомнился сюжет из фильма, посвященного шестидесятилетию Иосифа Кобзона, в котором показано посещение им дома первого Президента Ингушетии, боевого генерала, Героя Советского Союза Руслана Аушева. Так вот, отец Президента посадил гостя рядом с собой за стол и сказал, что «мальчики» (сам Президент и его старший брат) постоят. И они стояли, пока «старшие» обедали... Тут вам не до отъездов в другую страну без родителей...

После этого я спросил: «А как Вы думаете – вашим родителям понравится целовать Вас и Ваших детей через экран компьютера в Skype? Думаю, что отец Руслана Аушева был бы сильно недоволен этим, и вряд ли допустил такое.

А теперь про русских аристократов. Сам я им не являюсь, но знаю, что почти все они, кому пришлось эмигрировать, сохранили в своих семьях и русский язык, и русскую культуру...».

На этом я закончил. Тишина стояла такая, что, если бы пролетела муха, это услышали бы все. Я ретировался, а «толпа» медленно и задумчиво двинулась на награждение...

И в заключение. Не знаю, могут ли мои соображения быть подкреплены результатами социологических исследований, но я точно знаю, что поставленную мне задачу (в отличие от многих присутствовавших в зале :-)) я решил.

P.S. Теперь несколько слов от Алена Делона о том, к чему приводят разломы семей: «Я был очень трудным ребенком: стрелял, например, из рогатки в учителей и безобразничал даже в церкви. Почему это происходило?

В книге Курта Герштейна сказано так: «Трудный ребенок – глубоко несчастный ребенок»

Прочтя это, я понял, что я был трудным, так как был глубоко несчастен: когда мне было четыре года, а я был дитя любви, мои родители расстались, а я остался, как пакет, который мешает.

Каждый из них построил новую жизнь с новыми детьми, а меня посылали в колледж, в лицей, к монахам в христианскую школу, и я был ужасно несчастным ребенком и поэтому трудным.

Я делал самые несусветные глупости в мире до 17 лет, когда, наконец, с помощью отца завербовался в армию, чтобы отправиться на войну в Индокитай. Это было мое желание – больше в таком подвешенном состоянии находиться я не мог, но, так как я был несовершеннолетним, то без разрешения каждого из родителей уехать я не мог, а они разрешили, хотя не должны были позволять 17-летнему ребенку так далеко уезжать от них, а тем более на войну, на которой я пробыл два года».

P.P.S. Грамотно говорить по-русски не могут не только многие из тех, кто воспитывался за рубежом, но и многие из наших. К ним применимы слова Станислава Ежи Леца: «Даже в его молчании были грамматические ошибки». Еще хуже у наших граждан дело обстоит с изложением мыслей на бумаге. В качестве примера приведу фразу, опубликованную недавно: «Министр просвещения РФ Ольга Васильева 13 декабря позавтракает в обществе педагогов России». Как говорится, комментарии излишни – удивительная нечувствительность к слову... Об этом я писал много лет назад (в 2006 г.) в статье «Писать по-русски» (http://is.ifmo.ru/belletristic/_rasrus.pdf), но сейчас дело в этом вопросе обстоит еще хуже.