О том, как мы при социализме в совхозе «Ручьи» собирали ягоды (крыжовник) и овощи (капусту), я уже писал. Для триптиха не хватает описания сбора фруктов. И я даже знаю каких — лимонов.
Однако в совхозе «Ручьи», как вы понимаете, лимоны не росли, так как климат в Ленинграде к этому не располагает, а отдельные лимоны, которые выращивались в квартирах, собирали их хозяева, как ни странно, без нашей помощи.
К сожалению, никому из руководства не приходила в голову мысль послать нас собирать лимоны, например, в Грецию, где они растут значительно лучше. Максимум на что у них хватало воображения, так это регулярно посылать нас на овощную базу.
История, которую я хочу рассказать, не простая, а новогодняя. Может быть, когда-нибудь по ней поставят балет, и, как «Щелкунчик», будут показывать в первый день нового года.
Молодежь, которая все это будет читать, должна понимать, что это не какая-то там фантастика типа «Гарри Поттер», а эпизод из нашей жизни, которая при социализме была весьма своеобразной, так как мы были «рождены, чтоб сказку сделать былью».
Итак, новогодняя история, как ей и положено, должна была начаться рано утром первого января, и не где-нибудь, а на овощной базе.
То, что поездка на базу не сказка, понимали не все, и поэтому в соответствии с кодексом законов о труде работа в Новый год оплачивалась по двойному тарифу, а иногда за нее давали еще и отгулы.
Несмотря на сказанное, новогодний «культпоход» мало кого радовал, но правила «игры» в то время практически не позволяли отказаться от высокой чести провести первый день нового года вне базы. Это было связано с тем, что партия в лице районного комитета «попросила» нашу организацию помочь базе, а наши руководители транслировали это заманчивое предложение в народ. В общем, предложение угодило, в том числе, и в меня.
Естественно, что ни в райкоме, ни у нас в организации никто заранее не знал, чем мы будем заниматься на базе. Обычно руководство базы говорило райкому «надо», и этого было достаточно, чтобы нужное число людей в нужное время оказывалось в нужном месте. На базе всегда имелось много достойных дел для людей с высшим образованием и ученой степенью — от починки ящиков для картошки до штопки сеток для лука. Мы бывали на базе неоднократно и поэтому знали, что на ней есть и фруктовый склад, но туда никогда, почему-то, не попадали.
Раньше я уже писал, что, по нашему мнению, основная цель поездок в колхозы была воспитательная. Воспитание было бы не полным, если бы кроме колхозов, мы не ездили на овощные базы, особенно в Новый год. Можете себе представить, как крепнет воля, когда знаешь, что ранним новогодним утром надо ехать на базу, до которой еще необходимо как-то добраться (в то время частных автомобилей было немного, а у молодых людей их и вовсе не было). Странно, что при этом я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из начальников какого-либо уровня в новогоднюю ночь умер от икоты, так как многие за праздничным столом их вспоминали и не всегда добрым словом. Однако всё познается в сравнении, и, несмотря на некоторое изуверство, оказаться на базе в новогоднее утро, это далеко не то же самое, что оказаться в былые времена «в круге первом».
Итак, в восемь тридцать утра первого января, мы, человек десять инженеров, прибыли к центральной проходной базы. Было холодно и аборигенов еще не было. Они медленно подтягивались в течение часа, а мы молча наблюдали за ними, стоя на морозе.
Наконец, за нами пришли и повели, видимо, в честь праздника, на фруктовый склад. Там нас оставили без присмотра ждать, как оказалось, вагон с лимонами, который и нужно было разгрузить. Где этот вагон находится сейчас, не знал никто, но кладовщица слышала, что он движется, и движется в нашу сторону.
На складе было холодно и грустно, но кругом стояли ящики с апельсинами и грейпфрутами, и мы стали их есть и вести «застольную» беседу.
Особенно нас заинтересовал вопрос: кто собирал лимоны в Греции. Опираясь на наш опыт, мы, естественно, предположили, что это были греческие инженеры, но потом вспомнили, что «в Греции есть всё», и, в том числе, видимо, наемные рабочие без высшего образования или ученой степени.
Прошло больше часа. Это время мы провели не зря — съели почти ящик фруктов. Съели бы и больше, но они были очень холодными.
Еще через полчаса (мы только успели спрятать кожуру от съеденного) наша новогодняя трапеза была прервана кладовщицей, которая неожиданно появилась с радостной вестью о том, что вагон пришел.
Потом снова была небольшая по сравнению с вечностью, всего получасовая, задержка — ждали представителя железной дороги, чтобы вскрыть опломбированный вагон, который пришел без пломбы и нескольких ящиков лимонов. И вот, наконец, этот представитель, который оказался молодой симпатичной девушкой, появился.
Затем пришлось еще немного подождать. На этот раз — милиционера с собакой, который, видимо, должен был охранять лимоны от расхищения. Однако потом выяснилось, что он здесь с другой целью — должен развлекать девушку-железнодорожницу, отвлекая ее от взвешивания ящиков с лимонами. Каждый раз мы ставили на поддон двадцать-тридцать ящиков, и при каждом взвешивании благодаря слаженной работе кладовщицы и ее помощника-милиционера железная дорога недосчитывалась по весу полтора-два ящика лимонов, которые стоили весьма дорого.
В результате такой деятельности руководители овощной базы могли сильно разбогатеть, но это было бы неправильно, так как не соответствовало принципам социализма, в соответствии с которыми надо было делиться. Поэтому через некоторое время у склада вдруг появился автомобиль, из которого вышел мужчина, забрал три ящика с лимонами и, не сказав никому ни слова, уехал. Единственным живым существом, которое прореагировало на появление гостя, была собака, но ее быстро успокоили.
Гость был солидным, но не единственным, так как со временем к нам стали приходить представители других складов, которым для полноценного праздника не хватало фруктов. Это были женщины неопределенного возраста, одетые в ватники. Как выяснилось, эти ватники были не простыми, а «золотыми» — с внутренней стороны к ним были пришиты такие карманы, что пять килограммов лимонов помещалось в них без особого труда. Ватники были просторными, и наличие большого числа фруктов в них практически не сказывалось на внешнем облике их обладательниц. Приход и уход каждой тетеньки сопровождался рыком собаки, но со временем и она поняла, как надо себя вести.
Потом неожиданно появился еще один персонаж. Это был какой-то «левый» мужик, которого никто не знал. Он схватил ящик с лимонами и побежал. Милиционер к этому времени замерз и пил кофе с кладовщицей и прекрасной железнодорожницей. До этого собаку привязали к столбу в глубине склада, во-первых, от греха подальше, а, во-вторых, чтобы не мешала общаться. Так что и этому мужику удалось получить свой новогодний подарок.
Всему, даже самому хорошему, приходит конец. Пришел конец и разгрузке вагона. Можно было уходить домой, но после вакханалии воровства нам тоже захотелось ее продлить. Единственное, что смущало, так это охранники в проходной, которые могли не понять, что, уходя с праздника, мы, как дети с новогодней елки, должны получить подарки.
Поэтому, решив с охранниками не связываться, мы послали гонца узнать, не открыт ли запасной выход, и через несколько минут он принес радостную весть — выход открыт и его никто не охраняет. Праздник, так праздник.
Все начали затариваться фруктами. Я никогда не воровал — ни до, ни после этого дня, но наступившее всеобщее благоденствие так подействовало, что, несмотря на страх, каюсь, не удержался, благо моя спецодежда способствовала этому. На праздник труда я надел старое отцовское пальто, в карманах которого были такие дыры, что лимоны свободно проскакивали внутрь пальто.
Мы, как и предполагали, покинули базу без проблем. Как часто тогда писали в школьных сочинениях «усталые, но довольные, мы возвращались домой».
До падения социализма оставалось уже немного таких праздников, но мы об этом, естественно, даже не догадывались.
P.S. Когда эту историю прочитал один мой знакомый, то сказал, что тоже однажды на овощной базе попал на фруктовый склад, но такими глупостями типа разгрузки вагонов они не занимались, а ели фрукты до полного насыщения, и проблема у них была та же, что и у нас — фрукты были холодными.